Вашему вниманию — рассказ «Выборы», автор — Александр Бардамов

За окном светало. «Пора вставать, все равно уже не уснуть», – подумал Алексей Доржиевич, посмотрев на часы. Половина шестого. Последние годы, особенно после смерти жены, он спал плохо, часто просыпался на рассвете и молча лежал с открытыми глазами. Несправедливо: в молодости он никак не мог выспаться. Нужно было все успеть, на сон катастрофически не хватало времени. Теперь же свободного времени вагон – спи, не хочу! И вот, лежишь полночи, ворочаешься, и думаешь, думаешь…

В памяти всплывают, как кадры старой кинохроники, фрагменты далекой беззаботной молодости. Вот он, свежеиспеченный дипломированный агроном, направленный по распределению после института, выпрыгивает с новеньким коричневым чемоданом из кожзаменителя в руках из кузова попутного грузовика. Перед ним совхозная контора большого села к востоку от Улан-Удэ. Сердце стучит, душу переполняют противоречивые чувства. С одной стороны – не терпится проверить себя, показать, чему научился в институте. От энтузиазма готов горы свернуть! С другой – тревожные мысли: куда приехал, зачем? Ни родни, ни знакомых. И невдомек, что с этим селом будет связана вся жизнь.

Следующий кадр: он, уже освоившийся в совхозе молодой специалист, знакомится со своей Татьяной, учительницей русского языка и литературы, в ту пору тоже впервые приехавшей в село после окончания института. Первый, ничего не значащий разговор, первая улыбка… Стоп! Первая улыбка значила как раз очень много, именно она запала в душу. Открытая, добрая, искренняя улыбка, с которой все и началось.

Перед глазами уже свадьба. Большой навес во дворе, множество гостей, куча подарков. Счастливые, чуть уставшие Танины глаза, ее округлившийся живот с их первенцем Ильей. Как недавно и как давно все это было!

Алексей Доржиевич вздохнул, оперся рукой о стоявший в изголовье стул и осторожно поднялся с кровати. Возраст давал о себе знать, три четверти века уже за плечами. Хрустевшие смолоду суставы теперь периодически, особенно в непогоду, отзывались тупой, вяжущей болью. Сегодня ничего не болело, погода обещала быть солнечной. Одевшись, он вышел во двор. Село еще спало, вокруг царила предрассветная тишина. Но край неба над горизонтом уже становился все светлее, раскрашивая облака новыми оттенками желто-золотистого. Наконец из-за холмов вспыхнула ослепительно яркая каемка солнечного диска.Начался новый день.

Зайдя в дом, Алексей Доржиевич  почистил зубы, затем долго и тщательно брился. Он всегда старался держать себя в тонусе, даже если не планировал выходить из дома. Процесс бритья доставлял ему удовольствие, каждый раз после него он чувствовал себя посвежевшим и помолодевшим.

Поставив чайник, он тихонько прошел в дальнюю комнату. Там, в углу на кровати спал самый маленький из его внуков – пятилетний Алешка. Он был назван в честь деда, и два Алексея – старый и малый – души не чаяли друг в друге. Алешка с родителями и двумя сестрами-старшеклассницами жил на соседней улице. Игорь, младший сын Алексея Доржиевича, и его жена Людмила часто отпускали Алешку к деду с ночевкой.

Алешка, приоткрыв рот, посапывал во сне. Одеяло сбилось набок, из-под него торчали острые смуглые коленки со следами зеленки. Дед улыбнулся, бережно поправил одеяло, погладил внука по голове и вернулся на кухню. Налив себе чаю, он долго и задумчиво водил ложечкой по кружке. Вновь нахлынули воспоминания.

Первые годы семейной жизни были сложные, но веселые и суматошные. Вслед за Ильей родилась долгожданная и единственная доченька Наташа. Дом им построили сразу, но заполнять его самой необходимой мебелью пришлось несколько лет. Каждый предмет обихода, будь то шкаф, кровать или холодильник, доставался с трудом, по знакомству. Но сколько же радости вызывало новое приобретение в хозяйстве, и как весело оно обмывалось с друзьями и соседями!

Когда  через восемь лет после Ильи у них родился отхончик Игорь, семейный быт уже наладился. Заработной платы вполне хватало, появились уже некоторые накопления на сберкнижке. Алексей с удовольствием отдавался любимой работе: совхоз расширял пахотные угодья, вводил в оборот новые зерновые и кормовые культуры. Постоянно наращивался совхозный автопарк, поступала новая сельхозтехника. Неуклонно росло поголовье скота, овец, строились новые фермы и кошары. Село росло и развивалось, молодоженам выделялись отдельные дома и квартиры. Были построены двухэтажная кирпичная школа, просторный дом культуры, отличный спортивный комплекс. Многие жители обзавелись изделиями отечественного автопрома, с гордостью разъезжая по асфальтированным сельским улицам. Сельчане трудились на совесть, отдыхали на славу и с надеждой смотрели в будущее. Пусть в наступающий коммунизм верили уже немногие, но люди твердо знали, что их дети будут жить лучше родителей.

Все рухнуло почти в одночасье. А сколько надежд поначалу возлагалось на нового Генерального секретаря, сколько позитивных эмоций вызывал этот открытый, харизматичный и общительный человек, резко отличавшийся от своих предшественников! Отношение к нему у Алексея Доржиевича менялось с годами, по мере обнародования и осмысления все новых фактов из новейшей российской истории. Первоначальное доверие сменилось неприязнью, к которой впоследствии добавилась некоторая доля жалости. В тот период первый и единственный Президент СССР представлялся ему как слабый руководитель, начавший перестройку из лучших побуждений, но, в силу своей некомпетентности, не сумевший удержать под контролем выпущенные им силы. Сейчас Алексей Доржиевич просто презирал этого человека, приложившего максимум усилий для развала своей великой страны и получившего за это медаль из рук основного геополитического противника.

Старик допил остывший чай и поставил вариться пшенную кашу. Налил побольше молока, включил медленный огонь: сварится, потомится, пока Алешка проснется – как раз дойдет. Надо будет попозже сходить в магазин, купить для него чего-нибудь вкусного. Свою неплохую по деревенским меркам пенсию в двенадцать тысяч рублей Алексей Доржиевич обычно делил на четыре части. Одну откладывал на электроэнергию и дрова, вторую – на лекарства, третья уходила на продукты. И уже на четвертую часть он мог себе позволить иногда взять бутылку хорошей водки, побаловать внуков сладостями. Впрочем, расходы постоянно менялись, перекладывались из одной части в другую и редко сходились к концу месяца. Последнюю неделю перед очередной пенсией зачастую приходилось экономить, или записываться в магазине в долговую тетрадь.

И все же жилось полегче, чем в девяностые. Происходящее в стране в тот период вспоминалось, как страшный сон. Создаваемое десятилетиями упорного самоотвер-женного труда соотечественников народное достояние расхищалось шайкой оголтелых мерзавцев, цинично вещавших с экранов о светлом демократическом будущем. Сердце кровью обливалось, глядя, как разваливается их совхоз-миллионер, растаскивается сельхозтехника, разрушаются с таким трудом возводимые когда-то здания и сооружения. Скопленные за всю жизнь несколько тысяч рублей на сберкнижке – надежды на спокойную старость и стартовый капитал для детей – превратились в копейки. Все встало с ног на голову. Все, во что верило и чему посвящало свою жизнь его поколение, подвергалось безжалостному высмеиванию. В средствах массовой информации царила настоящая вакханалия по низвержению вечных человеческих ценностей и возвышению культа золотого тельца. Барыги, мошенники и уголовники стали новыми героями общества, на них равнялась молодежь. Самым большим своим достижением в жизни Алексей Доржиевич считал то, что им с Татьяной удалось в такой атмосфере правового нигилизма и вседозволенности воспитать своих детей хорошими и порядочными людьми.

И ведь они с женой тоже пытались соответствовать духу времени! Пробовал и спиртом приторговывать, и шмотки на продажу возить, и лес воровать. Хорошо, вовремя понял, что доброе имя и чистая совесть гораздо дороже временного благополучия. К тому же, чтобы стать успешным коммерсантом, требовался совсем другой склад характера. Чтобы выжить, прокормить и выучить детей, пришлось многократно увеличить поголовье скота, благо к этой работе все были с детства приучены и никогда ее не чурались.

В зале раздалось шлепанье босых пяток, и на кухню выскочил Алешка с вытаращенными глазами. Увидев деда, он облегченно вздохнул:

— Фу-у! А я подумал, ты куда-то ушел, тишина такая! Доброе утро, деда!

— Доброе утро! – улыбнулся дед. – Испугался?

— Так, немножко. –Алешка моментально успокоился и, хитро улыбаясь, поспешил перевести разговор с неудобной темы. – А что мы будем кушать?

— Каша пшенная, с молоком и маслом! – торжественно объявил дед и подмигнул внуку. – А ну бегом одеваться, умываться и за стол!

Налив еще чаю, он с улыбкой наблюдал за внуком, который с удовольствием уплетал кашу. Алешка отличался отменным аппетитом, он вообще рос подвижным и смышленым пацаном.

— Деда, а мы будем сегодня играть в шахматы? – проглотив очередную ложку каши, спросил Алешка. С недавних пор дед обучал его шахматным правилам, и эта древняя игра очень увлекла мальчишку.

— Обязательно сыграем! – заверил дед.

Алешка немного помолчал, пережевывая пищу, затем выдал очередной вопрос:

— А почему слон так называется? Он же не похож на слона!

— Потому что в Индии, где придумали шахматы, это была фигурка солдата, верхом на слоне. Когда шахматы дошли до нашей страны, слон уже исчез, остался только солдат. Но название менять не стали. – Алексей Доржиевич всегда старался обстоятельно отвечать на вопросы внука, разговаривал с ним серьезно, на равных, что Алешке чрезвычайно нравилось. Он уже открыл рот, чтобы обрушить на деда очередной шквал вопросов, но в сенях послышались шаги, и в дом зашел Алешкин отец.

— Доброе утро! Приятного аппетита! – поприветствовал отца и сына Игорь.

— Привет, садись с нами, покушай, – пригласил Алексей Доржиевич.

— Спасибо, я завтракал, – поблагодарил Игорь. – Чая стаканчик выпью.

Он сел за стол, и, налив себе чаю, сказал Алешке:

— Давай, доедай и домой! Мать уборку затеяла, поможешь.

Алешка быстро опустошил тарелку и сорвался за дверь, крикнув на бегу:

— Я потом приду, деда!

Игорь отпил чаю и, пожевав сухарик, спросил отца:

— Ты как, на выборы-то идешь? Или, может, сказать, чтобы домой урну привезли?

Тот непонимающе взглянул на сына, перевел взгляд на календарь, вспомнил: сегодня же воскресенье, выборы главы республики. В последнее время память стала избирательной. События двадцати-, тридцатилетней давности вспоминались отчетливо, как будто произошли вчера. И напротив, вчерашний день в памяти почти не откладывался. Мозги нужно тренировать, а то так и до Альцейгемера недалеко. На днях Алексей Доржиевич прочитал интервью одного девяностолетнего ветерана советской разведки, который на вопрос о секрете долголетия ответил, что просто его мозг постоянно находится в работе, в действии. Истязая себя мыслью, человек продлевает свое существование.

— Не знаю, не решил еще, – хмуро ответил он, досадуя на себя за дырявую память.– Да и за кого голосовать, за этого шута горохового что ли? – проворчал Алексей Доржиевич, подразумевая скандально известного кандидата от партии с наименованием, похожим на название его партии. Эта организация была создана специально, чтобы внести раскол в ряды крупнейшей после партии власти российской политической силы, и путаницу в головы ее постоянного электората.

—  А ты? – в свою очередь поинтересовался он у сына.

— Я-то обязательно пойду. Как без меня, народ не поймет!

Игорь Алексеевич работал директором школы, то есть был вторым по значимости человеком на селе, после главы администрации. А если учитывать, сколько человек работало в его подчинении, и в той, или иной степени зависело от него, мог смело считаться главным представителем власти.

— Не противно? – спросил Алексей Доржиевич. После исключения из предвыборной гонки одного из двух основных кандидатов выборы фактически свелись к пустой формальности.

— Противно, а что поделаешь! – вздохнул Игорь. – Нас с главой еще месяц назад в районной администрации предупредили: если явку не обеспечите, если наш кандидат не пройдет – полетите с должностей. Да и с муниципальным фильтром аналогичная ситуация была. Депутатам четко дали понять, кто в доме хозяин.

Игорь допил чай и, посмотрев на часы, поднялся:

— Ладно, пойду, меня уже ждут. Заходи вечерком, посидим, пообщаемся.

Алексей Доржиевич кивнул и молча уставился в окно. В своей жизни он не пропустил ни одних выборов. Смолоду этот день воспринимался как праздник. Люди одевались понаряднее и важно, в приподнятом настроении, шествовали в клуб, на избирательный участок. Исполнив свой гражданский долг, сельчане заводили оживленные обсуждения последних новостей, нередко перераставшие в веселые застолья. С годами же поводов для хорошего настроения у населения становилось все меньше. Бесконечные коррупционные скандалы выбранных ими политиков, их полное циничное равнодушие к данным когда-то предвыборным обещаниям порождали в избирателях ответное равнодушие и уверенность, что их голос не имеет никакого значения. Люди становились угрюмыми и озлобленными, все реже выходили из дома, на первое место выходили проблемы элементарного выживания.

Все же он продолжал верить, что когда-нибудь власть повернется лицом к народу. Ведь были же раньше умелые и честные руководители, он был лично знаком с таковыми. Свой старый партбилет, в отличие от многих, бережно сохранил, исправно голосовал на каждых выборах за свою партию. Последнее десятилетие жизнь в стране постепенно улучшалась, власть находилась в твердых уверенных руках, остановивших развал государства и призвавших к ответу особо зарвавшихся олигархов. Позиция России на международной арене усиливалась, возвращалась давно забытая гордость за отечество. Но в родной республике заметных позитивных сдвигов не наблюдалось. Цены продолжали расти, шло повсеместное сокращение персонала и урезание финансирования, новые рабочие места не создавались. Народные избранники принципиально отстаивали только неприкосновенность собственных зарплат и пенсий. Сельское хозяйство практически умерло, в деревнях пенсионеры с их семью-восемью тысячами в месяц стали считаться зажиточными.

Поначалу он возлагал особые надежды на сегодняшние выборы. Представитель его родной партии имел большой авторитет в республике и производил впечатление честного человека. Выборы обещали стать интересной борьбой между ним и кандидатом от партии власти. Однако последующие события отбили всякую охоту от участия в голосовании. Чтобы руководитель второй по численности партии в республике не смог пройти муниципальный фильтр — нонсенс! Алексей Доржиевич не был знаком с кандидатом Кремля и вполне допускал его профессионализм и компетентность, но был уверен, что такие выборы еще до избрания настроят против него многих жителей республики.

И все-таки он не мог не идти на выборы! Он был просто по-другому воспитан.

Алексей Доржиевич поднялся, одел свой старый, но еще представительный костюм, с трудом начистил обувь, взял тросточку и, не торопясь, направился в сторону клуба. Дорога заняла много времени: на улице было многолюдно, каждый прохожий с ним здоровался, с некоторыми завязывался неспешный разговор. В последнее время он редко выходил из дома, и ему явно не хватало общения.

Зайдя в клуб, он приветливо поздоровался с членами избирательной комиссии, привычно ответил на дежурные вопросы о самочувствии, получил бюллетень и зашел в кабинку. Пробежав глазами списки кандидатов, он покрутил в пальцах шариковую ручку, вздохнул, и, прошептав: «Нет уж, это без меня!», вычеркнул все фамилии в списке и опустил бюллетень в урну.

Выйдя из клуба, он, не задерживаясь у входа и не реагируя на предложения посидеть за встречу, пошел в сторону магазина. Настроение было отвратительное, никогда еще в день выборов он не чувствовал себя так скверно. Купив в магазине печенье и конфеты, Алексей Доржиевич тихо побрел домой. Вдруг захотелось спать, вытянуться на кровати и ни о чем не думать…

— Деда, ну где ты ходишь? Я уже второй раз прибегаю! – звонкий Алешкин голос вывел его из оцепенения и моментально поднял настроение. Алешка стоял возле калитки, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

Дед улыбнулся, обнял внука и повел его в дом:

— Я по делам ходил. Пошли, будем пить чай с конфетами и играть в шахматы!